- Призрак? Говорящий призрак! Проклятый дом. Одержимость. Егор совсем с ума сошёл! - он размышлял наедине с собой, - Воронов так и не сказал, где находится потайная дверь на чердак. Почему? Тогда можно было найти её и убедить себя в отсутствии сумасшествия.
Но разве призрак ранее не доказывал реальность происходящего?
Егор посмотрел на дыру в стене, где виднелся клинообразный скол. Это реально. Даже под влиянием безумия невозможно точно найти определённое место в большой комнате. Он ущипнул себя за предплечье. Ай! И боль реальна. Егор перевёл взгляд на пустующий стул, где ночью восседало приведение. Интересно, оно ещё тут? Если и так, утренний свет лишил его возможности быть видимым и слышимым. Воронов не закончил историю и у Егора остались вопросы. Как граф мог подумать, что его сестра жива, будучи погребённой чёрт знает сколько лет назад? Нет, не этот вопрос центральный. Как ей удалось выжить закопанной заживо? Нет ни пищи, ни воды, и что самое главное, кислорода. Она никак не могла выжить, так кого, а точнее, что откопал Воронов? Ветхозаветного демона? Но и демону в человеческом теле надо было как-то выжить. Графа понять сложно, но возможно. Он любил свою сестру и знал, что родители похоронили её живой. Ладно на час, на сутки, как Воронов продолжал верить этому существу? Оно же очевидно не было тем человеком, которого он знал. Граф настолько хотел верить, что и сам был рад обманываться? Егор почувствовал грусть и сожаление. Стало стыдно за прозвища, придуманные приведению. Воронов страдает и после смерти. Продолжает беспокоиться о своей сестре. Пытается получить помощь живого человека, судя по всему, эта затея неприятная и вынуждения. Он заслуживает уважение только за это.
Она. Егору непросто называть демона по имени. То, что Воронов привёз сюда определённо не человек. Она убивала людей будучи живой, получается, продолжала своё чёрное дело и после смерти. Воронов же сказал “останки”, значит, мертва. Она выжила под землёй, так что ей мешает оставаться живой и сейчас? Мурашки по коже. Вдруг живая? Да, и сейчас спустя почти две сотни лет? И всё же, нет. Точно не может быть. Стала ли она причиной стольких смертей в доме? Несчастный юродивый. Семья, убитая девочкой. Как её звали? Лиззи Борден? Нет, Ангелина Тараканова. Ребёнок, вышедший на улицу. Бабуля, лишившая себя жизни. Жена Фёдора Вячеславовича. Её пример точно подходит под “почерк” демонической Кати. Сердечный приступ. Остальные случаи очень нетипичны. Воронов бродит по дому приведением и пытается говорить с живыми. Мог ли он кого-то свести с ума? Мог, ещё как мог. До этого разговора и сам Егор ощущал как сходит с ума. И сейчас не уверен в собственной нормальности. Дети и старики - самые незащищённые возрастные группы от тяжёлой болезни безумия. Надо будет спросить Воронова. Мог ли он, даже невольно, стать причиной стольких смертей?
Тик-так. Тик-так. Надо возвращаться в повседневную жизнь. Надо провести этот день в привычных заботах. Не захламлять голову вопросами. Не думать о приведениях и одержимых. Не думать о чердаке. Кто же мог знать, что в этом доме есть скрытый этаж? Планы и ремонты. Кто-то должен был узнать. Или она не позволила? Всё. Хватит. Егор принялся массировать виски подушечками пальцев.
- Забудь о доме, графе и о ней, - он внушал себе другие мысли, - думай об осенней сессии. Думай о работе и толстых задницах официанток. В конце концов, думай о книге. Она и раньше занимала львиную долю мыслей. Думай о книге. Думай о сюжете. Думай о персонажах. Думай о ней.
Тяжёлый день. Любые мысли приводили к разговору с приведением. Поделиться-то этим и не с кем. Даже, казалось бы, такой просвещенный человек как Коля, может не понять. Мысли крутились по кругу как заезженная кассетная плёнка. Они стихали, но возвращались вновь, с прежней силой. Егор посматривал на часы, где бы не находился. Скорее бы наступил вечер...
...И он наступал. Егор вполне успевал оказаться дома до наступления заката. Но прежде, он должен заглянуть к соседу и задать пару вопросов. Несколько непростых осторожных вопросов, касаемо супруги Фёдора Вячеславовича. Егор постучался в дверь, отчётливо слыша голоса из телевизора по ту сторону двери. Сосед открыл дверь и поприветствовал с улыбкой.
- Мне нужно задать Вам пару вопросов, - Егор сходу перешёл к делу.
- Вас не оставляет история этого дома? - взгляд Фёдора Вячеславовича выглядел пристальным, оценивающим.
- Я могу?
- Можете.
Сосед впустил в свою квартиру и жестом пригласил присесть на диван. Егора посетила забавная мысль. Даже на пенсии, Фёдор Вячеславович остается психиатром. Словно предлагает прилечь на кушетку, закрыть глаза и честно признаться в тревожащих душу проблемах. Честность. На этот раз честным быть не получится. Даже с самим собой.
- У меня есть лишь несколько быстрых вопросов, - Егор остался на месте, не заходя дальше двери, - они будут касаться Вашей жены. Если вы не хотите, то можете не отвечать. Я понимаю, насколько эта тема болезненная.
- Света ушла естественной смертью, - на его лице появилась грусть и задумчивость, - почему Вы хотите задать вопросы, касаемые моей жены?
- Помните, Вы рассказывали, что слуги этого дома во времена первого владельца умерли загадочными смертями? Вроде инсультов и инфарктов.
- Помню, мой юный друг. Это догадка, а не факт или утверждение, - Федор Вячеславович сел в своё кресло, - я не понимаю к чему Вы клоните.
Сосед развёл руками. В его голосе ощущалась антипатия к разговору. Егору некуда отступать. Он должен знать ответы на свои вопросы.
- Ваша жена не жаловалась на галлюцинации?
- Вы хотите связать прошлое дома со смертью моей жены?
- Это важно, Фёдор Вячеславович.
- Да, - сосед тяжело вздохнул, будто бы признаваясь в чём-то постыдном, - кое-что припоминаю. Я не придавал тем словам особенного значения.
- Она видела мужчину в красном? - вопрос сорвался с губ.
Егор уловил этот взгляд. Взгляд смеси скепсиса и непонимания. Он боялся увидеть его в чьих-либо глазах. Опасался заметить сомнения и недоверие. Страх медленно воплощался в жизнь. На него смотрят как на безумного.
- Нет. У Вас были галлюцинации? - голос Фёдора Вячеславовича изменился, став холодным как дыхание зимнего ветра.
Сосед смотрит на Егора как на пациента. Как на человека с душевными проблемами.
- Мне показалось, что я увидел нечто такое, - осторожно сказал Егор, - на кухне.
Фёдор Вячеславович широко улыбнулся. Взгляд стал прежним.
- В тот день, когда Вам стало плохо? Мой юный друг, Вы - начинающий писатель, а значит, человек впечатлительный. Вы увидели что-то под влиянием моего рассказа и не более того. Не забивайте голову ерундой, - он махнул рукой, - Я уже начал беспокоиться за Вас.
- Наверное, это я и хотел услышать, - Егор улыбнулся в ответ, - спасибо, что успокоили.
- Всё в порядке. Времена другие, но соседи по-прежнему должны помогать друг другу. Не стесняйтесь обратиться ко мне, если ещё что-то увидите.
- Непременно.
Егор вышел из квартиры и прикрыл за собой дверь.
- Ага, галлюцинации из-за рассказа! - его мысли запели, - мозг не может придумать столько деталей и образов...
- Добрый вечер, Егор! - послышался голос Алёны, она спускалась в кухню.
- Добрый, - он крикнул в ответ.
И ей тоже чудится или видится? Егор не думал, что Фёдор Вячеславович поведал рассказ и соседке. Алёне видится мёртвая соседка. Её тоже посещает призрак, но другим способом. Интересно, если Егор выполнит просьбу приведения, этот дом станет нормальным? Исчезнут ли все остальные духи, обитающие в доме?
Ответом стал глухой шум шагов по потолку. Странно слышать, солнце ещё не уплыло за горизонт. Третий... Третий этаж, он же чердак. Это шумит она. Она знает, что они задумали. Она собирается сопротивляться.
Двенадцатый час ночи. Егор сидел за столом и ожидал призрачного гостя. По каким-то причинам, ему казалось, что Воронов уже сидит напротив, только невидимый и неслышимый. Он посмотрел на дорожку соли возле порога. Казалось бы, можно прибраться, ведь Воронов не злой дух, оттого на него и не действуют подобные ухищрения. Но там, наверху, находится она. При любом приступе животного страха, можно будет спрятаться в своей квартире. Бутыль святой воды до сих пор возле кровати, а крест нашёл себе место рядом с псалтырём. Егор положил перед собой смартфон и периодически поглядывал на часы. За пять минут до полуночи, перед ним начали вырисовываться мутные очертания человеческой фигуры, восседающей на стуле. С каждым моментом проступали новые детали. Пугающие призрачные кости покрылись едва видимой кожей, а затем, и старинной одеждой с золотой вышивкой и драгоценными пуговицами. Послышался шёпот становившийся различимым.
- Вы меня слышите? - наконец разобрал Егор.
- Да. Вы были тут весь день.
- Конечно же нет, - в голосе Воронова послышались нотки высокомерия.
- Мы не закончили беседу.
- Верно. Солнечный свет для меня непреодолимое препятствие.
- Скажите, она может спускаться вниз?
- Нет, иначе этот дом не был бы обитаем.
- Вы заперли её там?
- В каком-то смысле, да. Отец Илия что-то сделал, поэтому Катенька не может уходить дальше чердака.
- Скажите, она живая?
- Я не знаю. С того дня, как Катенька меня убила, я не могу приближаться к своему телу.
- Понятно. Она не может выйти, но и вы не можете войти.
- Я хотел бы продолжить.
- Подождите! У меня есть ещё вопросы.
- После, я должен закончить.
Егор не решился спорить с Вороновым. Если придётся, подождёт ещё один день, чтобы узнать истину.
- После смерти, вернее, убийства отца Илии, я не нанимал слуг. Вся забота о сестре легла на мои плечи. Вы можете себе представить через что я прошёл? Самому колоть дрова. Мыть посуду. Готовить. Мерзкая недостойная работа. Катенька со мной не разговаривала. Я испытывал ужас всякий раз, когда поднимался на чердак. Каждодневная многоразовая пытка. Тяжёлая работа отвратительна, но помогала мыслить. Я начал задумываться. Моя жизнь превратилась в муки. Страдала моя семья. Я сам себя обрёк на страдания, когда откопал Катеньку. И других людей, которые умерли по её воле. Я стал понимать, что откопал не свою сестру, а нечто другое, злое и нечеловеческое. Это была не Катенька, причём, очень давно. Это существо играло на моих чувствах всё это время. Настал день, когда я решил покончить со своими муками. Эта мысль не явилась неожиданно. Мне пришло письмо от сына. Вернее, приглашение на свадьбу. Он не забывал меня, несмотря на то, что я выпал из жизни. Я был живым, и одновременно мёртвым, для светского общества. Во что бы то ни стало, я должен был приехать на свадьбу. Увидеть всю свою семью, которую оставил ради нечисти, притворявшейся моей сестрой. Я решил, что убью её. Прекращу свои мучения и страдания Катеньки, если её душа продолжает находиться в теле. Был удивительно погожий день ноября. Я сыграл на пианино “Апассионату”, а затем...
Воронов замолчал. Видимо, эти воспоминания самые тяжёлые для него. Егор ждал, пока призрак заговорит вновь.
- ...взял кухонный нож и поднялся к ней. Она знала, что я задумал. На чердаке царил невыносимый запах, потому как я не навещал Катеньку двое суток. У меня были церковные свечи, которые я расставил около лестницы и зажёг. Я понимал, что могу не уйти живым. Поскольку свечи церковные, был шанс, что Катенька не сможет их задуть. Если умру я, умрёт и то, что притворяется моей сестрой. Я рассчитывал, что свечи смогут учинить пожар. Припрятал ещё кое-что, на случай, если и этот план пойдёт крахом.
Он вновь замолк.
- Не торопитесь, - шёпотом сказал Егор, испытывая боль сочувствия к несчастной душе, не способной самостоятельно найти покой.
Воронов коротко кивнул.
- Я пошёл на неё, держа в руке нож, - его голос дрожал, - она закричала голосом Катеньки. Умоляла меня остановиться. Обещала быть хорошей девочкой. Я помнил слова отца Илии. То, что отобрало тело Катеньки лжёт. Она забилась в угол и поняла, что я не остановлюсь и сделаю то, что задумал. Голос Катеньки исказился, став демонически низким. Она назвала меня глупцом. Я почувствовал боль в груди и начал задыхаться. Невыносимое чувство. Я провалился во тьму. Я умер.
- И что было дальше?
- Узнаете, когда умрёте, - Воронов ответил строго, затем продолжил, - Я пришёл в себя возле камина. Я понял, что свечи не смогли устроить пожар. Я остался в одиночестве, но теперь уже будучи мёртвым. Прошло какое-то время, я не наблюдал часов. Видел, что меня ищут и не могут найти. Никто из живых не знает о чердаке. Приезжал сын, бродил по комнатам. Я никак не мог его утешить, не мог сказать, что со мной. Эта душевная боль была страшнее физической, забравшей мою жизнь.
Егор хотел задать вопросы о смертях в доме, но не решился. Невозможно обвинить страдающую душу. Воронов выглядел невиновным.
- Я могу рассчитывать на Вашу помощь? - призрак спросил с надеждой.
- Да, - он ответил неуверенно, - я боюсь, что она ещё живая.
- Этого боюсь и я. Велика вероятность того, что Катенька жива. Она может Вас убить.
До него стала доходить опасность выполнения просьбы. Она может его убить.
- Я должен обо всём подумать, - сказал Егор.
Воронов кивнул.
- Скажите, где находится потайной ход на чердак?
- В камине.
- В камине? Там есть какая-то специальная кнопка или что-то типа того?
- Рычаг. Вы сможете нащупать его в дымоходе.
- На чердаке много места?
- Да, как целый этаж.
- Вы будете преследовать меня, пока я не исполню Вашу просьбу?
- Я сказал, что нуждаюсь в помощи, но могу её требовать.
- Мне нужно подумать, - подытожил Егор.
Послышались шаги под потолком, они посмотрели наверх.
Она всё знает. Она их слышит. Она собирается помешать им.
(продолжение следует)
(продолжение следует)
Комментарии
Отправить комментарий