Несмотря на чудаковатый сон, Егор проснулся свеженьким как огурчик на грядке доктора Попова. Его чувство облегчения поймёт каждый, кто хоть раз в жизни страдал от бессонницы. Как блаженно забытье сна! Верно говорят, что мозг во время сна не отдыхает, а обрабатывает полученную за день информацию. Он ощущал спокойствие и умиротворение. Завтрак из крепкого молотого кофе тёмной обжарки и тот самый вчерашний сэндвич. Егор завтракал в гостиной возле кухни. Его уши улавливали приятные звуки жизни. Дети Марины распевали незнакомую песню, наверное, саундтрек к какому-нибудь полноэкранному мультфильму. Сама она ничего не говорила, но слышались отчётливые шаги взрослого человека. Фёдор Вячеславович смотрел утренние новости за чашкой похожего кофе. Он просыпается слишком рано и засыпает удивительно поздно. Кто-то вышел из соседней, четвёртой квартиры. За всеми беспокойствами, Егор так и не узнал, кто же там обитает. Стук тонких каблуков. Он мыл посуду, когда встретился с незнакомой соседкой. Девушка неловко поздоровалась и явно не желала продолжать разговор. Неудивительно встретить в стенах одержимого дома ещё одну напуганную душу. Егор предложил сварить кофе, на что она согласилась, без особой охоты. Как известно, кофе согревает душу и как клей соединяет людей. Соседку зовут Алёной. Она приехала в город из глухой деревушки около года назад. Егор ошибочно думал, что висящее тело соседки нашла Марина. Труп обнаружила Алёна, когда возвращалась с работы. Даже сейчас, спустя месяцы, в глазах девушки мелькал животный испуг.
- Знаешь, у нас были очень плохие отношения, - Алёна говорила с улыбкой, наполненной печалью, - каждый раз, когда мы где-то пересекались, Валентина Григорьевна говорила ужасные слова. Только представь себе, наконец-то наскребла на крышу над головой, а всё равно, временами, вынуждена была ночевать на работе. Я злилась на неё, проклинала и ненавидела. Сейчас мне очень стыдно, а тогда... Знаешь, я понимала, что однажды увижу её в гробу, старый человек и всё такое. Ожидала почувствовать то ли облегчение, то ли радость. Звучит ужасно. На самом деле, когда я нашла её...в таком состоянии, мне стало удивительно грустно и страшно. Может быть, я была тем единственным человеком с которым она говорила почти каждый день. Хоть и унижала меня. Жаль Валентину Григорьевну. Старики должны умирать в своей постели, окружённые детьми и внуками. Но не так. Только не так.
- Это точно. Сам не видел, но могу представить как тебе было страшно, - Егор давно допил кофе и смотрел на Алёну, - наш сосед, Фёдор Вячеславович, говорил о ней только хорошее. Правда, что-то упомянул мельком про сварливый характер. Почему она говорила тебе ужасные слова?
Лицо соседки озарилось скептической улыбкой. Тонкие брови слегка нахмурились. Уголки губ поднялись вверх, а сами они сжались в тонкие ниточки.
- Из-за моей работы. Я работаю в стрип-клубе, - она пыталась произнести слова максимально буднично.
- Теперь понятно, почему мы не встретились раньше.
Девушка кивнула и сделала последний глоток кофе.
- Тебе вообще комфортно жить здесь? - Егор спросил осторожно, стараясь не выглядеть безумцем.
- Нет, - Алёна громко поставила кружку на овальный столик перед камином, - не смогу найти для себя лучше и удобнее. Раньше я думала, что мне хочется бежать отсюда из-за Валентины Григорьевны. Её больше нет, а желание не утихло. Может как раз-таки из-за её смерти. Не подумай, что я дура и ненормальная. Иногда мне кажется, что я её вижу висящей на лестнице. Не прямым взглядом, а как бы краем глаза. Кажется, что её осуждающий взгляд навсегда впечатался в моей памяти.
- Мне жаль.
- Ничего. Хорошо, что в её квартиру въехал человек намного моложе, - Алёна кокетливо улыбнулась, - спасибо за кофе.
Изящной походкой, она вышла из комнаты, громко постукивая тонкими каблучками. Со стороны лестницы слышался шум детских голосов. Как приятно слышать жизнь в мёртвом месте! За окном стояла утренняя прохлада. Белые тучи, похоже на куски ваты, медленно проплывали по голубому небу. Солнце временно пряталось за высокими многоэтажками. К вечеру, синоптики обещают небольшой дождь. Будто бы он способен испортить по-настоящему хорошее настроение.
День шёл удивительно хорошо. Со свежей, выспавшейся головой легко воспринимать слова преподавателей. Всё же, Егор отвлекался на короткие заметки, которые привык делать в конце тетради. Небольшие наброски будущего сюжета. Поскольку он задумал исторический роман, мало придумать конфликт между людьми. Нужен ещё и масштабный, охватывающий целую страну, группу стран или даже, весь мир. Думать особо и не надо. Революция. Центральный конфликт. Сложная тема, по сей день обсуждаемая и неоднозначная. Придётся перерыть не один учебник и не единственную статью, чтобы в полной мере понять, что происходило в те времена. И на работе, Егор продолжил думать о романе. На этот раз, он с растерянной улыбкой на лице погрузится в океан воображения. Отлично зная мечтательное лицо приятеля, Коля не беспокоил его лишний раз во время коротких перерывов между обслуживанием клиентов. Неделя движется к своему концу, что автоматически означает хороший приток посетителей. Хорошо чувствовать себя живым. Зомби? Нет, не зомби.
Коля был рад услышать, что его наставления помогли. Никаких потусторонних звуков и призраков. Егор шутил, как и свойственно его характеру. Надо бы купить ночной горшок, а то вдруг ночью приспичит, а по коридорам шастают приведения. Так и в штаны можно напрудить или отложить жидкую личинку! Они смеялись всю дорогу. Тем не менее, Коля вновь помрачнел, когда автомобиль подъехал к дому.
- Кстати, окна в подвал закрыли кирпичами, - сообщил Егор.
- Надеюсь, что из-за нашей выходки, - он наклонил голову в бок, будто пытался что-то разглядеть в окнах.
- А ты общаешься с теми друзьями?
Лицо Коли стало мрачнее прежнего. Глаза наполнились грустью.
- Скажу так, они оба навсегда остались подростками. Слышал про лагерь “Три сосны”? Точнее, про июнь 2012 года?
Егор возбуждённо закивал.
- Да, меня хотели отправить в ту самую первую смену. Бабушка умерла, вот я и не поехал. Хочешь сказать, что...
- Именно это я и хочу сказать, - на его лице появилось напряжение.
- Ты видел всё собственными глазами?!
Коля коротко кивнул.
- Так это всё правда?
- Зависит от того, что называть правдой. Да, но не просто видел. Принимал участие, - Коля наморщил лоб, будто перед ним благоухает прокисший суп, - я старался обо всём забыть все эти годы. Ты уж извини, не хочу вспомнить.
- Это ты извини, - Егор понимающе похлопал по плечу приятеля, - я вообще не должен был касаться этой темы.
- Всё нормально. Приятного тебе выходного.
- И тебе.
Егор вышел из автомобиля, тот медленно поехал прочь. Если копнуть историю жизни каждого человека, наверняка можно обнаружить что-то безумно печальное или опасно тёмное. В случае Коли и то, и другое, вместе взятое. Егор не мог не слышать о том страшном случае. Родители настолько сошли с ума от тревоги, что вплоть до совершеннолетия не отпускали в лагеря, которые он так любил. Егор не понимал их, пока не стал старше. Страх потерять ребёнка не менее страшен, чем сама потеря. Кто бы мог подумать, что такой весёлый и жизнерадостный человек прошёл через самый настоящий ад? Бедный Коля, неудивительно, что он не хочет ничего вспоминать. Пытается жить дальше с этим тяжеленным грузом в душе. Всё же, что там произошло на самом деле? Психопаты напали на детский лагерь и резали всех, кто попадался на глаза? Сам Егор доверял этой версии, пока не услышал рассказ одногруппника, когда тот был в состоянии сильного алкогольного опьянения. Он утверждал, что сошли с ума сами дети. Егор помотал головой, выбрасывая жуткие слова парня. Не хочется их вспоминать. Бедный Коля, как он продолжает жить дальше? Егор пошёл к дому. С небес начали падать крохотные дождевые капли.
Ушло четыре часа на изложение мыслей будущей книги. Конечно, печатать на клавиатуре очень удобно, но нет какого-то нужного привкуса. Раньше, Егор с юмором относился к писателям, предпочитающим творить за пишущей машинкой или от руки. Ему кажется, что пальцы, стучащие по клавиатуре не успевают за течением мысли. Работа особенно стопорится при исправлении ошибок или в попытках перефразировать предложения. Может, ну его? Потом исправить. Да, чтобы потом потерять нить и пытаться вспомнить, что хотел этим сказать. Егор посматривал на часы в телефоне. Он мог бы печатать целую ночь или даже сутки, но соблюдать режим сна жизненно необходимо. Продолжит завтра, после окончания занятий. Глаза устали, будто песочный человек заранее засыпал в них песок по столовой ложке в каждый. Егор закрыл ноутбук и отправился спать, предварительно выключив свет и распахнув окно.
Он был близок ко сну, пока не услышал стук в дверь. Егор жмурился, не желая подниматься с постели. Стук стал настойчивее.
- Кто там? - он спросил сонно.
Ответом был стук.
- Ну уж нет! Ни за что не открою! - думал Егор, - так тебе и надо, высокомерный старый пердун! Будешь знать как тревожить живых!
Стук не унимался.
- НИ ЗА ЧТО! - он повторял себе и злорадствовал.
Кто ещё может похвастаться тем, что обставил призрака? Обвёл загробную нечисть вокруг пальца! Спасибо, Коля! Вечная тебе благодарность! И всё же, Егор засунул руку под подушку и крепко сжал крест.
Стук прекратился.
- Вот он и сдался! Запомнит теперь, что больше не барин! И я не холоп!
- Как невежливо, - послышался знакомый потусторонний голос.
Глаза Егора расширились в удивлении. Он вскочил с постели и выставил перед собой крест. Возле балкона стояла призрачная фигура с недовольным выражением лица и просвечивающимся сквозь него череп.
- Я сожалею, что в прошлый раз мы не поняли друг друга.
Казалось, призрачному деду безразличен крест.
- Изыйди, - твёрдо сказал Егор.
Выражение лица призрака ничуть не изменилось.
- Как невежливо.
Глаза Егора стали ещё больше (хотя, казалось бы, куда ещё больше?). Он забыл! Как он мог забыть? Чёртов ладан, мать его! ЛАДАН! Все ухищрения оказались бесполезными без одной детали. Как оказалось, немаловажной. Что делать? Он посмотрел на псалтырь, едва видимый в мраке ночи. Как? Невозможно держать в руке крест и псалтырь, при этом читая! По крайней мере, в темноте. Если бы он знал наперёд, то лучше бы запасся свечами. Чёрт возьми, и ладаном, будь он не ладен!
Видя напуганную растерянность Егора, призрак слышимо вздохнул (разве у приведений есть лёгкие?).
- Успокойтесь. Вы меня так не прогоните.
- Это ещё почему? - он не двигался с места.
- Во-первых, я не колдун и не бес. Во-вторых, я крещённый. В-третьих, не позорьтесь уже! Выглядите как глупец или душевнобольной.
Отлично! Призрак обозвал душевнобольным! От живых такое оскорбление звучало бы куда менее обидно.
Егор встал с кровати, не отрывая взгляда от приведения и подошёл к нему в плотную. И правда, ему безразлично. В голове вновь зазвенело безумие, успевшее забыться за лёгкими днями. Егор положил крест на стол и направился к прикроватной тумбочке. Включил фонарь и открыл псалтырь на месте закладки, коей была тоненькая чёрная ленточка. Так, псалом 90.
- Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небесного водворится, - самому Егору собственный голос казался уморительной пародией на манеру священнослужителей, - Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и я уповаю на него...
Лицо приведение покраснело. Щёки надулись. Глаза сжались в узкие щёлки.
- Подействовало? - мелькнула шальная мысль.
Призрак расхохотался. Казалось, что затряслись стены дома. Он согнулся в двое, схватившись за живот и смеялся, другой рукой вытирая выступившие слёзы.
Лицо Егора потеряло эмоции, наблюдая за приступом смеха незваного гостя. Живое писательское воображение в этот раз не покинуло. Он представил насколько глупо выглядел со стороны. Насколько глупым это видел старик-приведение. Егор засмеялся, усевшись на стул подле стола. Они смеялись не меньше минуты.
- И при жизни так не смеялся, - сообщил призрак.
- Всё было бесполезно, - Егор сказал сквозь смех.
- Конечно, я не желаю Вам зла, - призрак приземлился на стул напротив Егора. На этом месте прежде сидел Коля, когда со всей серьёзностью приволок всю бесполезную церковную утварь.
- Мне от Вас никак не избавиться? - он перестал смеяться.
Волна безумия отступила так же быстро, как и пришла.
- За этим, отчасти, за этим мне нужна помощь, - лицо призрака более не выглядело надменным, скорее расслабленным.
- Если я помогу, то вы исчезните?
- Oui.
- Всё так просто?
- Вовсе нет.
В голове Егора всплывали сотни разных вопросов, которые так и хотелось задать. Как же найти среди них самые важные?
- У меня много вопросов.
- Задавайте.
- Очень много.
- Я потрачу на это своё время, если могу рассчитывать на помощь.
Он задумался. Что если призрак попросит его сброситься головой внизу в речку или грохнуть кого-то топором? Надо сохранить разум в этой ситуации.
- Чем я могу помочь? Давайте определимся, я не в силах сделать что угодно, - предельно спокойно сказал Егор, перейдя на шёпот. Голос приведения могут не услышать, а вот его - вполне. С учётом того, что сосед - психиатр, то скорее всего, подыщет для него отличную койку в психушке.
Лицо призрака вновь помрачнело.
- Моя просьба скромна, но не совсем безопасна. Не смог кое-что сделать при жизни, и умерев, так же остался бессильным, - призрак непроизвольно и сам перешёл на шёпот, словно боялся, что его услышат, - прежде, я пытался получить помощь от живых, но остался непонятым. Вы поразительно хладнокровный человек, полагаю, могу на Вас рассчитывать.
Пустые глаза взглянули на Егора. Он посмотрел в его душу.
- Как бы Вы себя повели, оказавшись на моём месте? Ничего удивительно, Вы пугаете людей, - Егор и правда сохранял невозмутимость даже в голосе.
- А Вы на моём?
Он махнул рукой, явно не желая обсуждать своё поведение.
- Мое имя - Александр Васильевич Воронов, - призрак наконец-таки представился, - меня убили в собственном доме. Я хочу, чтобы Вы захоронили мои останки. Это первая часть просьбы.
Зрачки Егора расширились до такой степени, что сами глаза начали казаться полностью чёрными в обрамлении узкого ободка серой радужки. Живое писательское воображение включилось. Егор представил, как идёт по ночному кладбищу, таща за спиной мешок с вековыми костями. В самый ненужный момент его настигнет яркий свет фонаря старого сторожа. Руки вверх! Егор стоит в выкопанной яме. Рядом лопата и человеческие кости. Привет, дурдом! Нет, не стоит так драматизировать. В конце концов, Воронов когда-то был человеком и нуждается в погребении. Не хотелось бы после смерти вот так бродить по своему дому и не находить покоя. Егор решил пока воздержаться от уточнений.
- Я знаю, что Вы читаете дневник моего доброго друга, графа Святозарова, - по лицу приведения проскользнула ностальгирующая улыбка, - я жалею, что был слишком горд, чтобы просить его помощи. Он многого обо мне не знал.
- Расскажите, - вставил Егор.
(продолжение следует)
(продолжение следует)
Комментарии
Отправить комментарий