Последний гость

В центре Европы существует таинственное место, окутанное незримым волшебством. Оно известно всем, однако, не своим названием. Именно оттуда родом сказки, тщательно собранные братьями Гримм. Густые смешанные леса, простирающиеся по холмистой местности. Тёмные и мрачные, даже под ярким солнечным светом. Туман, спускающийся с горных вершин, оседает меж деревьев, добавляя таинственности. Полноводные реки, настолько глубокие, что вода в них кажется чёрной. Серые валуны, напоминающие диковинные лица неизвестных существ. Щебетание птиц и взмахи широких крыльев. Шорохи листвы. Шум ломающихся массивных веток. Когда день уступает место ночи, людям лучше держаться подальше от этого места. Луна сияет янтарным светом, если её не застилают хмурые облака. Лес чернеет, превращаясь в единую тёмную массу, вроде большого ковра. Воды становятся громче, шумят пуще сильного ветра, раздувающего пышные вершины дубов, буков и елей. На охоту выходят желтоглазые вервольфы, вместе со своими собратьями - волками. Из рек выглядывают мутные глаза водяного. В дальних уголках танцуют ведьмы, собирая особые, волшебные травы. Именно тут выискивал жертву серый волк, обманувший Красную Шапочку. Здесь дочь мельника подслушала песенку маленького карлика, случайно выдавшего своё настоящее имя. В этом месте бродили Гензель и Гретель и жила ведьма в пряничном домике. Кто бы мог поверить, что эти события происходили в одном и том же небезызвестном месте? В Чёрном лесу творились странные вещи, многие не описаны, и так никогда и не будут узнаны любопытным человеческим обществом.

Чёрный лес погрузился в продолжительное зимнее сновидение. Осыпанный снегом, остаётся не менее мрачным, чем в другие сезоны. День клонился к неизбежному закату. Кучное полотно облаков окрасилось в малиновый цвет. Небольшое горное поселение на кануне Рождества. В те далёкие времена, привычные нам праздничные традиции только начинали зарождаться. Не было ярких гирлянд-фонарей, нет и высокой рождественской ёлки на единственной площади в городе. Зато много сероватого снега и слабого освещения немногочисленных ламп, питаемых маслом или свечами. Картина прошлого. Протоптанные меж узкими улочками пешие тропы, со следами коричневой зловонной грязи у основания зданий. Длинные вдавленные колеи на широкой мостовой, сквозь которые проглядывалась уложенная веками назад мостовая. Средние века утонули в вечности, однако далёкое поселение до сих пор сохраняет на себя облик феодальных времён. Хуже обстоят дела на фермерских угодьях, далеко за пределами города. Длинные дома, созданные по шаблонам предков, из чёрной древесины соседнего леса с массивной крышей, простирающейся от чердака и до самой земли. Спустя столетия, здания такого порядка станут лишь музейным объектом. Городок из серых крыш. Похожие друг на друга фахверковые дома. Устойчивые и недорогие, но несут в себе скрытую опасность вроде плесени и грибка. В случае пожара, весь город рискует вспыхнуть одной большой спичкой. Внутри горит тусклый свет, источаемый затопленными печами. Где-то за стенами родители рассказывали детям древние легенды о героических подвигах Зигфрида. Кто-то слонялся по улицам в поисках выпивки. Другие бродили, бросая свой взгляд в тёмные мрачные горы, раздумывая о великой тайне смысла человеческой жизни. Глаза тех, кто в домах и на холодных улицах, выражали печаль, не проходящую и серьёзную. Она глубоко впечаталась в лица стара и млада - опущенные уголки губ и глаз. В те года, Рождество не было тёплым семейным праздником. Но отмечалось высшими слоями населения, совершающими друг к другу вежливые рождественские визиты. Что касается подарков, эта традиция появилась лишь столетие назад. Как обманчивы чувства, ведь сейчас кажется, что Рождество было всегда. С пышными украшениями и щедрыми подарками. Нет, всё созревает со временем, а затем неизбежно клонится к закату. Сложно поверить нам, современным, что когда-нибудь Рождество станет обычной датой в календаре. Как и тогда, город готовится к обыденной ночи, без волшебных чудес Рождества.

На склоне горы, как бы возвышаясь над местностью, красовался средневековый замок, утопающий в глубоких снегах. Словно из сказки, асимметричные тонкие башенки с чёрными крышами-куполами. Внутренний двор с роскошным садом (только в тёплые периоды года), огороженный высокими крепостными стенами. Тяжёлые кованные ворота и мост, проходящий над высоким горным ущельем с бурной рекой. В узком окне на самом верхнем этаже донжона горел оранжевый свет. Его источником была широкая лампа с двумя десятками толстых свечей, подвешенная низко под потолком. Под ней стоял квадратный стол, укрытый бархатной тканью бордового цвета, на которой покоилась плотная колода игральных карт. Четыре стула, оббитые фиолетовым бархатом с изящными деревянными элементами. Сквозь два узких окна в помещение пробивался свет умирающего дня. Слева от них, красным пламенем горел камин. Высокий, из бежевого камня с золотистыми прожилками, изображающий римских богов. Под ним, на небольшом участке из устланных пеплом кирпичей, покоилась чёрная кочерга. По обе стороны и в центре стояли три мягких кресла тёмно-красного цвета. Перед ними небольшой кофейный столик с чайным сервизом из фарфора, выполненного под “китайский” стиль. Из носика заварочного чайника развивался лёгкий дымок. У дальнего окна высилась ёлка, упирающаяся в потолок верхушкой. Украшенная яблоками, грушами, распустившимися бутонами ярких цветков, конфетами и пирожными. Обмотанная причудливыми стеклянными гирляндами и оловянными бусами. За массивной деревянной дверью послышались шаги каблуков и громкие мужские голоса. Она распахнулась с протяжным скрипом, впустив в помещение трёх мужчин. Первый был ниже остальных, но в раза два (если не в три) больше в ширину. Он поспешил занять кресло справа, едва в него втиснувшись. Одетый в расстёгнутую коричневую визитку с двубортным белым жилетом и зелёными полосатыми брюками, выглядел весьма представительно. Гладкая лысина блестела как стекло от жаркого пламени камина. Очки слегка запотели, из-за чего мужчина поспешил протереть их тонким хлопковым платком с вышитыми золотыми инициалами “GL”. Второй прошёл к своему месту не торопясь. Одеяния выдавали в нём священнослужителя. На шее красовался большущий крест, размером с ладонь взрослого мужчины, в центре которого сиял фиолетовый аметист. Худощавый, на лицо сморщенный, будто не переставая жуёт дольку кислого лимона. Маленькая седая бородка, как у чёртика из богословских книг и тонкие усики, направленные кончиками вверх. Он присел на кресло слева, сложив руки на мягкие подлокотники. Последний плотно закрыл за гостями дверь и вальяжно прошёл к центральному креслу. Мужчина стройный, подтянутый, одетый в серый сюртук с торчащей из под него белой рубахой со стоячим воротничком, подвязанным чёрным галстуком. Он казался моложе остальных на пару десятков лет - каштановые волосы, блестящие красноватым оттенком без единого седого волоска и по-юношески густые бакенбарды. На лбу проглядывались три глубокие морщины, взгляд прямой и уверенный. Хозяин замка выражением лица более походил на военного мужа, чем на гражданского обывателя. С чувством достоинства, мужчина уселся на центральное кресло, достав из кармана сюртука портсигар.

- Господа, наша встреча стала приятной традицией, - он заговорил негромко, унимая тон басистого голоса, - я верю, что в грядущем году нам повезёт ровно как в этом и прошлом и прошлых.

- Похоже на тост, Герр Кнаусер, - тихо засмеялся толстяк, подняв в воздух пустую изящную чашку.

- При всём уважении к вам, дорогие друзья, - с тревогой произнёс священник, - я бы молился о том, чтобы этот день окончился как можно скорее.

- Вы зря опасаетесь, нас каждый год посещает удача, - уверенно произнёс хозяин замка, - повезёт и в этом году, и в следующем.

- Всё имеет конец, - в глазах священника мелькнула та же печаль, что глубоко пустила корни в душах горожан.

- Вам стоит выпить вина и страх сразу отпустит, - заверил полный мужчина, - я позволяю себе выпить пару бокалов, прежде чем отправиться в замок.

- Возможно, Вы правы, - с неохотой согласился священник, - моё беспокойство напрасно.

Трио самых уважаемых людей в городе и за его пределами, из года в год встречаются в канун Рождества. Считают себя вершителями судеб, коими и являются с точки зрения обычного человека.

Имя первого гостя - Герт Лист. Судья, носящий в рабочие дни длинную чёрную мантию правосудия. Как и водится в те времена (в наши тоже случается), не чист на руку и безмерно хитёр. Он умудряется принимать дары от обоих сторон. Кто даст больше, тот и выигрывает. А начинал он карьеру в адвокатской конторе и прослыл слабым защитником. Кто бы мог представить, что однажды этот бесталанный человек получит в руки весы справедливости! Последнее дело, что рассматривал судья Лист, вызвало бурный негодование со стороны горожан до принятия решения. Каждый месяц, на протяжении года, исчезала девушка, обязательно красивая и целомудренная. Власти лишь пожимали плечами - юные особы могли сбегать с ухажёрами или бежали в поисках богатой жизни. Так продолжалось до конца прошлого месяца. Изуродованные тела молоденьких девушек по счастливой случайности обнаружили два дровосека, на нетрезвую голову потерявшиеся в глубинах Чёрного леса. Трупы лежали в глубокой яме, уложенные друг на друга, как обычно складывают обтёсанные стволы. Подозрения пали на некого Герхарда Шланге, человека мрачного и неразговорчивого, увлекающегося тёмными искусствами (по слухам, разумеется). Нашлись свидетели, видевшие Шланге в компании последней пропавшей девушки, Эльзы Фишер, в тот самый день, когда та пропала. В родительском доме преступника нашли целый “садистский” набор - клещи разных размеров, колющие и режущие предметы, а так же некий серпообразный нож со смазанными багряными следами. У горожан не оставалось сомнений, ровно как и у родственников пропавших девушек. Судья Лист оттягивал рассмотрение. Большинство останков были неузнаваемыми, а тело Эльзы Фишер так и не было найденным. В конце концов, Герт Лист принял решение, девушки заплутали в лесу и были убиты медведем-людоедом, а поскольку последняя пропавшая не была найдена, её объявил обычной беглянкой. Герхард Шланге, после освобождения, уехал в Мюнхен. Решение судьи было принято под влиянием. Герр Шланге был успешным торговцем, оттого у него водилось достаточно денег, чтобы подкупить Листа. Более того, ходили слухи, что младшая дочь Шланге - Эдвина, раз в неделю наведывается в дом Листа под покровом ночи. Красивая девушка, удивительно похожая внешне на пропавших. Стоит ли говорить, что несчастные родители собрали все имеющиеся у них деньги, чтобы подкупить судью Листа, но этого оказалось недостаточно. Родители Эльзы продолжают верить, что их дочь жива, пока не найдено тело. Герхард Шланге навсегда увёз с собой тайну о том, что случилось с Эльзой Фишер. Вряд ли кто-то когда-нибудь узнает ответ на этот вопрос. Возмущался ли народ - нет. По какой-то неведомой причине, горожане сочли решение Листа мудрым и обоснованным. Совесть не донимала стонами Герта Листа. По его разумению, девушки мертвы и жестоким решением им не помочь, и почему бы самому не получить от трагедии выгоду? Это тоже правосудие, как он считает, кто больше заплатит - тот и прав.

Второй гость имеет репутацию святого человека. Преподобный отец Бертольд Бетругер известен своим милосердием и благотворительностью. Нет ни единого человека в городе, кто бы не доверял ему, как самому себе. Благодаря этому, он знал каждую мрачную тайну города. Информация - ценный товар, за который платят немалые деньги. Нет, отец Бетругер не оставлял деньги себе, тратил каждую монету на помощь ближнему. Однако,сделка, заключённая весной с Кнаусером, не давала его душе покоя. На исповедь к отцу Бетругеру пришёл местный учитель Хартмут Берг, человек сердобольный и отзывчивый. Он признался, что впал в любовную связь с ученицей. Девушка, Корнелия Мюллер, не была неприлично юной и не отличалась особенной привлекательностью, но покорила учителя добрыми помыслами и чистым сердцем. Герр Берг уверял преподобного, что его чувства посланы Богом, но плоть не оставляет в покое. Отец Бетругер сразу подметил, что данная информация будет очень полезна для его близкого друга. Он отпустил прихожанина, сам же направился к Кнаусеру. На частной встрече, священник рассказал ему о грехе учителя, что не могло не вызвать злорадную улыбку приятеля. Хармут Берг, по размышлениям Кнаусера, был надоедливым смутьяном. Учителя не устраивало положение в городе - низкая зарплата, рабский труд, беспредел вместо правопорядка и непомерные налоги. Кнаусер опасался, что тот может вызвать возмущения в обществе, а информация, полученная Бетругером, может бросить чёрную тень на светлую репутацию преподавателя. Мужчины пожали руки, заключив обычную для них сделку. На следующей неделе, как и предполагалось, на исповедь пришла Корнелия Мюллер. Она так же призналась, что влюблена, а учитель хочет взять её в жёны. Отец Бетругер обладал необычным талантом, появившемся у него с десяток лет назад. Он был способен не только вызывать у людей искреннее доверие к своей персоне, но и направлять поток мыслей собеседника в нужную сторону. Священник воспользовался своей тайной способностью. Мягким голосом, он внушил Корнелии не только греховность собственных чувств, но и их ложность. Бетругер изувечил образ возлюбленного в глазах девушки, представив его редким мерзавцем. Сообщил, что некие ученицы, как и она, также признались в своей греховной связи с учителем. Что говорить, Корнелия выбежала из церкви в слезах. Дело оставалось за малым, убедить нескольких учениц в приставаниях Берга. Священник вызывал беспрекословное доверие своими фиалково-голубыми глазами. Против учителя состряпали дело о неподобающем поведении, не без помощи судьи Листа, который помог Кнаусеру по старой дружбе.

- Когда я делаю что-то бесплатное, то начинаю чувствовать себя дурно, - признался Герт Лист приятелям.

Судья вынес обвинительный приговор и учителя отправили за решётку. Отец Бетругер наблюдал за арестом так называемого преступника. Глаза учителя, наполненные горестью от несправедливости, глубоко запали в сердце мужчины. Изменить содеянное нельзя. В попытках хоть как-то облегчить ноющую совесть, священник неустанно молился о спасении душ, своей и приятелей. Отец Бетругер свято верил в праведность своего дела. Да, страдают отдельные люди, но в целом, он отчищает свои грехи посредством благотворительности, принося ощутимую помощь обществу.

Хозяин замка, Штефан Кнаусер, прослыл скупым и безумно жадным человеком. Ныне возглавляет город и заведует несколькими прибыльными предприятиями. История его восхождения на “Олимп” весьма необычна. Он начинал как заурядный солдат, отправившийся воевать за защиту земель. Выходец из фермерской семьи, Кнаусер стремился к карьерным высотам, чтобы выбраться из пут нищеты и сбежать из проклятого (как он сам его называл) города. Прошёл месяц, в утро одного из жарких летних дней, к городским воротам вышел человек, с головы до ног покрытый кровью. Обросший густой щетиной, без головного убора, он выглядел растерянным и напуганным. Одежда изодрана в клочья (скорее всего зарослями дикорастущих роз), на одной ноге отсутствовала обувь. Только проснувшиеся ото сна жители, не признали в незнакомце Герра Кнаусера. Разумеется, его отвели к врачу, который не обнаружил на нём иных повреждений, кроме царапин, синяков и контузии. Безусловно, знакомые, родственники и просто любопытные люди, спрашивали Кнаусера о войне, но тот сохранял молчание. Вскоре, он откуда-то раздобыл приличную сумму, чтобы приобрести в аренду старую шахту. Тогдашние власти согласились на сделку, казавшуюся им весьма выгодной. Не прошло и года, как они пожалели о своём решении. Шахта, заброшенная столетие назад, оказалась крупным источником серебра. Кнаусер начал стремительно богатеть, заключая выгодные сделки по купле-продаже. То, что казалось убыточным и провальным, в его руках становилось настоящим сокровищем. Он бы мог тратить прибыль на женщин, выпивку и азартные игры, но предпочёл копить, чтобы стать самым богатым (соответственно, и влиятельным) человеком в городе. Одевался в дешёвую одежду и ел обычную пищу. Так, Кнаусер смог позволить себе купить заброшенный замок на склоне горы. С течением времени, он вернул себе облик величавой крепости, некогда защищавшей город в прошлых столетиях. Характер Герра Кнаусера и сам претерпевал изменения. Он более не хотел себя ограничивать, чтобы жить той жизнью, которой достоин (по его мнению). Постепенно начал урезать оплату работникам, но увеличивал часы тяжёлого труда. Такое решение вызывало недовольство у работников и мелких чиновников. Следующей целью стало кресло бургомистра, и тогда уже никто и ничто не сможет его сдерживать. Герр Кнаусер не скупился на обещания, дав слово горожанам превратить город в райское место. На деле же, повышал налоги и запрещал какие-либо публичные выступления против своей персоны. Его власть крепчала день ото дня. Стоит отметить, что Лист и Бетругер приложили для этого немало усилий. В середине этого лета, Кнаусер приобрёл лесопилку, последнее предприятие, не принадлежащее его персоне. Чёрный лес начал редеть. Никто не знает, было ли это жестом жадности или же в лесу таилось нечто такое, что можно было победить лишь нещадной вырубкой. Ненависть - сильное чувство, которое невозможно спрятать, вопрос лишь в том, как она будет проявляться. Ненависть Герра Кнаусера выражалась в желании обескровить родной регион, заставить горожан работать до устали за малые крохи, выковать в их сердцах уродливую истину, что тут - он хозяин, поработить не только бренные тела, но и бессмертные души. Совесть Кнаусера молчала, потому как мужчина был убеждён, что имеет законное право на свои злодеяния. И никто не мог сказать ему и слово поперёк.

Каждый год, в канун Рождества, трое приятелей собираются в одной из комнат замка. Слугам приказано держаться подальше и не под каким предлогом не беспокоить хозяина и его гостей. Более того, им приказано молчать о тайной встрече. Они держали язык за зубами и не проявляли любопытства, потому как имели перед своими глазами пугающий пример. Норберт Шульц был новичком в обслуге замка. Юный мальчишка, работавший в конюшне, любопытный и шустрый. Старшие предупреждали его не ходить по замку поздней ночью в день тайной встречи. Ведомый пытливостью, мальчик проигнорировал предостережения. Притаился под лестницей и ждал почти не дыша. Он видел, как в двери замка входит судья Лист, а после него, прибыл священник Бетругер. Прошло три часа, но Норберт продолжал выжидать. Ровно в полночь, под биение старинных часов, порог пересёк человек. Высокий, под два метра ростом, одетый в длинную чёрную мантию с капюшоном и кармазинный костюм. Норберт почувствовал дрожь и закрыл рот рукой, стараясь не издавать и звука. Половину лица незнакомца скрывал плотный шарф, но виднелись глаза - карие с красноватым блеском и кожа - мертвенно-бледная, как у покойника. Медленно, но уверенно, мужчина поднимался по ступеням лестницы. Норберт готов был поклясться, что видел под мантией длинный хвост из грубой чёрной шерсти. На утро Рождества, мальчишка пытался поведать об увиденном прислуге за завтраком. Зная о запрете, они закрывали уши руками и мотали головой, не желая узнавать тайну хозяина. Не окончился день, а Норберт пропал. Говорят, его крики слышали из подземелья замка, где ранее были темницы. Даже если в глубине сердца кого-то и мучило любопытство, после исчезновения Норберта, оно отпало само по себе.

Солнце давно скрылось за горизонтом, уступив место бесконечной ночной темноте. Ощущения трёх приятелей не обманывали, близилась полночь. Гости направились к столу, пока Кнаусер подбрасывал в камин поленья. Лист со знанием дела откупорил бутылку, разлив вино по бокалам. Трое сидели за столом, но не притрагивались к выпивки, не сводя глаз от деревянных дверей. Немного погодя, они заслышали тяжёлые шаги, ступающие по мягкому ковру, ведущему к комнате.

- Вы каждый раз волнуетесь как в первый, - покачал головой Кнаусер.

- К такому даже за сто лет не привыкнешь, - посетовал судья.

- Нам однажды аукнется, - опасливо произнёс Бетругер.

- Не пугайте нашу удачу, Герр Бертольд, - недовольно произнёс хозяин замка, - она дама привередливая, не любит слабость и дрожащую руку.

Двери распахнулись, трое поднялись со стульев. Камин заполыхал пуще прежнего, казалось, что жаркие языки вот-вот коснутся кофейного столика.

- Прошу Вас к столу, - услужливо проговорил Лист.

Новый гость не произнёс и слова, лишь подойдя к столу, уселся за подготовленный для него стул. И они молчали, как в новинку, следя за каждым его действием. Гость снял капюшон и размотал шарф. Под ним пряталась голова, покрытая густой чёрной шевелюрой с маленькими козлиными рожками (едва заметными). Глаза, в свете пламени камина, казались красными, как драгоценный рубин. У него не было носа, вместо него виднелись два чёрных углубления. Впалые щёки с глубокими морщинами в области рта. Губы отсутствовали, вместо них виднелась зияющая рана с обожжёнными краями, из под которой красовались белоснежные крупные зубы.

- Раздавай, - пробурчал гость, бросив взгляд на хозяина дома.

Кнаусер взял колоду и принялся перетасовывать карты. Гость потянулся рукой в чёрной перчатке к бокалу. Стекло заскрипело под его пальцами. Касаясь зубами краёв бокала, он отпил пьянящий напиток. Кнаусер раздал карты.

Тихая рождественская ночь подходила к концу. Горизонт озарился тоненькой белой полоской. Повариха Тереза Беккер проснулась в поту, и снился ей сон, будто она случайно спалила королевский пирог. Причиной беспокойного сна стал едкий запах горения и густой чёрный дым, распространяющийся по замку. Фрау Беккер разбудила прислугу и вместе, они поднялись к комнате, где проходила тайная встреча хозяина. Из под двери выползали клубы дыма, за ней слышался скрип древесины. Ударом ноги, конюх Хорст Мейер выбил препятствие. За столом сидели трое, охваченные красными языками пламени. Запах был невыносимо едким - горящей кожи и плоти.

- Убирайтесь отсюда, - командным тоном произнёс Кнаусер, голова которого стала чёрной от горения густых волос, - не видите? Мы собираемся отыграться!

От страха или повинуясь приказу, прислуга бежала из замка в одних ночных одеяниях. Дым спускался в город, разбудив спящих людей. Единой массой, они вышли на улицы, обратив свои взгляды к замку, охваченному багровым пламенем. Зазвенел церковный колокол. Глаза горожан выражавшие недоумение, озарились ярким светом надежды. Цепи, сковывающие их тела разрушались - это почувствовало каждое сердце.

- Бог вспомнил о нас, - кто-то обратил взор к светлеющим небесам, - не зря мы вспоминаем о нём каждый день.

Крыша замка провалилась во внутрь, стены разваливались на части. Слышался шум падения тяжёлых камней и оглушительный треск. Кто-то слышал и рык, вырывающийся вместе с пламенем из окон. Стало светло как от света гигантского факела. Мост в замок разломался на мелкие части, с шумом упавшие в реку, протекающую в глубоком ущелье. Чёрный дым, опускающийся на город светлел. Лес, окружающий замок, остался нетронутым, прячась под покровом снега.

В глубинах Чёрного леса слышался размеренный шаг вороного коня. На нём восседал всадник, бывший гостем на тайной встрече. Голову не скрывал капюшон, лицо не пряталось за шарфом. Он смотрел на ведущую в глушь тропу фиалково-голубыми глазами, потирая нос правой рукой. Лицо озаряла уверенная злорадная улыбка.

- Человек - самое страшное существо на Земле, - проговорил незнакомец.

Тропа за лошадью исчезала невиданным образом. Снег застилал следы так, будто на том месте не проходила лошадь с всадником. Чем дальше он удалялся вглубь Чёрного леса, тем сильнее белела его фигура, сливаясь с окружающим снегом. А затем, он и вовсе растаял.

Так родилась ещё одна сказка из Чёрного леса.