Эхо

День клонился к закату. Небо укрылось под плотным одеялом перистых облаков, окрашенных розовыми и фиалковыми оттенками. Ветра не было вовсе, но стояла приятная прохлада. Вековой город, окутанный тысячами интересных событий, родом из не такого далёкого прошлого, если рассматривать с точки зрения истории. Идеально симметричные улицы. Голубые и серебристые крыши двухэтажных зданий с маленькими окошками третьего, “чердачного” этажа. Торчащие из них оранжевые дымоходы, примечательные своим количеством. Длинные прямоугольные и арочные окна, вдавленные в стены зданий, покрытые рустованным камнем. Броские вставки из яркого кирпича... не похоже, чтобы они были запланированы архитектором. Уж слишком выбиваются из общего образа. Входы в здания предваряют ворота из посеревшего камня, в стиле раннего классицизма. Лепнина изображающая герб с тремя геральдическими лилиями, кажется, по бокам виднеются крылья. Его венчает каменная корона - призрак эпохи, ушедшей в забытье, но воспоминаемый в учебниках по истории. Вдоль авеню высажены невысокие грациозные деревья, едва возвышающиеся над окружающими зданиями. Лысеющие и желтеющие, они образуют аллеи с тянущимися вперёд дорожками, ведущими к одному из шедевров архитектуры. Старинные фонари, когда-то горящие пламенем свеч, соседствуют с современными источниками уличного освещения. Достаточно скромные и не вычурные, не перебивающие дух времени, коим окутан город и по сей день. Жухлые дланевидные листья разбросаны в беспорядке по зелёной траве и асфальту. Кое-где ещё сохранилась участки улиц мощённые гладким голубовато-серым камнем. По дорогам разъезжают легковые автомобили, автобусы, мотоциклы и фургоны. Но когда-то по ним перемещались экипажи, кареты и одиночные скакуны. Avenue de Paris.

Конная скульптура, уже позеленевшая, малахитового оттенка, стоит на высоком бежевом постаменте. Массивная и величественная. Всадник с округлым мужественным лицом, чем ближе к нему подходишь, тем более его лицо кажется надменным. Шляпа с ниспадающими перьями, повязанный на шее платок, просторная рубаха, камзол, панталоны, сапоги выше колена. Людовик XIV. Бесспорно, работа мастера - каждая складка придаёт скульптуре реалистичность. Слева от всадника свисает короткий меч, в правой руке держит длинную трубку, указывая в правую сторону. Голова лошади смотрит в то же направление. Одно из копыт приподнято, она готова изменить курс по немому приказу. Скакун не кажется примечательным, если не вдумываться. Его морда выглядит как-то безучастно, покорно. По обе стороны от памятника находятся автостоянки. Былые времена канули в лету, теперь он встречает огромную массу туристов, а не иностранных послов, дворян, королевских особ. Place D’Armes.

Двор целиком вымощен из камня. Громадный и необъятный. По обе стороны обнесённый каменными оградами с балясинами. Сквозь них выглядывают расставленные автомобили и исторические здания на улицах Пьера де Ноака и Робера де Кота. Обернувшись назад, едва ли можно отчётливо видеть встречающего всадника и детально разглядеть Galerie de Carrosses и Galerie des Sculptures et des Moulages. Кроны осыпающихся деревьев остались вдали. Застланное облаками небо потемнело, проглядывался тёплый свет полумесяца. В таких местах чувствуешь себя несоизмеримо маленьким. С непривычки может нахлынуть и незнакомое ощущение вроде внезапного приступа агорафобии. Плечи тяжелеют от давления широкого простора необъятного небосвода. Воздух едва проникает в грудь, от чего слегка кружится голова. Странное ощущение давления свободного пространства. Впереди тянутся вторые золотые ворота, украшенные блестящей короной, изображениями солнца с изогнутыми лучами и другими элементами роскошного декора. За ними, в океане вечерней темноты, скрывается великолепный дворец, воспетый в сотнях рукописных произведений. Подсвеченный крохотными лампочками, совсем не заметными. Сияет золотом орнамент на крыше, ставни на окнах последнего этажа. Над вторым этажом тянется ряд белоснежных балясин, по углам расставлены статуи, сходные с римскими, греческими. Отбрасывают тени стройные мраморные колонны. Большинство окон занавешены длинным белым материалом, сложно рассмотреть вечером на расстоянии. В тех, что остались открытыми, властвовала густая темнота. Между окнами расставлены бюсты, подобные ваяниям времён римской империи. Над головами тянутся длинные тени, уходящие вверх. Над дворцом возвышается французский триколор, пребывающий в покое от безветрия. О возрасте дворца напоминает лишь едва заметный слой плесени, коим покрыт фундамент и украшающие статуи. Его история началась с далёкого 1623 года, маленький охотничий домик из кирпича и камня. Кто бы мог подумать, что он разрастётся до масштабов огромного дворца, постройки к которому возводились вплоть до великой французской революции? Разве что, сам король-солнце, мечтающий о бессмертном символе абсолютизма. Место, где творилась история, плелись интриги, гремели торжества, готовились заговоры и создавались тайны. Chateau de Versailles.

В отсутствии обилия туристов, что выстраиваются в длиннющие очереди, дворец выглядит более величественным, чем в светлое время суток. На другой стороне раскинулся Версальский парк, ещё более необъятный, чем сам дворец. Рыжеющие сады и парки на абсолютно ровной местности. Дороги из песка и мелкого щебня. Высыхающие лужицы прошедшего днём дождя. Вдоль Parterre d’Eau тянутся два искусственных водоёма, ограждённых пятнистым тёмным камнем. На постаментах располагаются статуи родом из мифов и легенд, спиной к воде, зеленоватой и мутной. В центре выглядывают  верхушки выключенных фонтанов. Запах тления и влажности. Постриженные кусты правильных геометрических форм. Обилие скульптур, рассказывающих свою историю. Кажется, можно бродить сутками в попытках охватить необъятное место разумом и сердцем. Завораживающее, прекрасное, идеально симметричное и тихое, не подверженное городскому шуму за счёт массивности своего масштаба. Но мёртвое, мрачное и безжизненное - кладбище ушедшей в лету эпохи Бурбонов. Массы туристов, костюмированные постановки, экскурсии не способны вдохнуть жизнь в Версаль. Его время ушло вместе с упавшей в корзину головой последнего из Людовиков. Более не была произнесена знаменитая фраза - le Roi est mort, vive le Roi!

Пелена туч растаяла, полумесяц подсвечивает неуклонно чернеющее небо. Заблестела россыпь звёзд. От погружённого в темноту парка остались очертания. Искусственного света недостаточно. Наступившая ночь преобразила рукотворную природу. По дорожкам, меж деревьев, кустарников, расползался белесый туман. Статуи выглядят более мрачными, в них присутствует нечто жуткое, невидимое при солнечном свете. Тёмные глазницы, тени, отбрасываемые складками одежды. На мгновение, кажется, что вот-вот они оживут, спустятся со своих постаментов и будут сновать по пустынным тропам, аллеям. Заметно похолодало. Сквозь шорохи листьев и скрипа ветвей, заиграла тихая скрипка и виолончель в унисоне с флейтой. Откуда доносится музыка в столь поздний час? Звук исходит с правой стороны, вдоль Allee des Trois Fontaines. Проносится мимо прямоугольного фонтана с болотного оттенка водой, и охраняющими его статуями львов. Через конусовидные кустарники, далеко вперёд. Лабиринты из высоких стен прямоугольных кустов, огороженных деревянной решёткой. Через зауженную тропу между Avenue de Trianon и Allee de Ceres et de Flore, музыка становилась громче по мере приближения - торжественна, лирическая и печальная. Заиграл гобой. Дорога вела к Bosquet du Theatre d’eau.

Извилистые светлые дорожки с множеством скамеек, низкие кусты и деревья. Искусственный водоём с зеркальной поверхностью, отражающей небо со звёздами и полумесяцем. Громкость музыки более не менялась. В ней был некий дух, что не описать словами. Без труда можно угадать мотив барокко даже тому, кто лишь поверхностно знаком с теорией музыки. Над водным театром возвышаются пустые, извилистые трубы. Послышался шёпот, что был громче игры струнных и духовых инструментов. Затем, сменился смехом. Раздавались шаги десятков людей. В золотистых трубах зажурчала вода и вырвалась на поверхность, шумно падая на ребристую гладь. Воздух наполнился сырым запахом плесени. Зажглись напольные фонари. На дорожках возникли полупрозрачные человеческие фигуры. На дамах пышные платья с мягкими линиями. Узкие, укороченные рукава и лиф отделаны рядом кружева. Высокие напыщенные причёски с отдельными завитыми локонами, падающими на груди. Играли светом драгоценные украшения. Мужчины одеты в плотно облегающие фигуру жюстокоры, с множеством переливающихся пуговиц, и выглядывающими возле шеи жабо рубашек. Рукава покрыты цветными и кружевными манжетами. Металлическим блеском сияют шпаги, висящие на поясной протупее. На головах красовались парики с надетыми на них шляпами конической формы, украшенные страусовыми перьями. Тщетно всматриваться в лица призраков давно минувшей эпохи. Вместо них красуются черепа с чёрными глазницами, в которых можно разглядеть поглощающий облик бездны. Кто они, все эти люди, застрявшие между миром живых и обителью мёртвых? Призраки, мирно гуляющие возле фонтанов, по дорожкам, возле статуй и кустарников. Они не бродят в суетных попытках наконец оторваться от ставшего чужим мира, чтобы найти вечный покой. Души, повторяющие одни и те же движения, каждый день под покровом ночи. Они не несчастны и не печальны, всего лишь эхо, создаваемое Chateau de Versailles.