Туристический автобус неспешно ползёт по залитой дневным светом улице. Его белая крыша, контрастная чёрному корпусу, переливается под лучами июньского солнца. На серый пятнистый асфальт падают тени высоких деревьев, коих осталась немного в центре векового города. Бежевые здания с белокаменными фасадами, окна которых плотно скрыты за широкими ставнями. Маленькие магазинчики на первых этажах, заботливо спрятаны от солнца под тёмными крышами. Десятки автомобилей нетерпеливо толпятся на узких улицах, наезжая на узкие полоски тротуара, привлекая внимание равнодушных прохожих. Лёгкий летний ветер поддразнивает верхушки деревьев, приводя в движение тени ветвей и изумрудных листьев. По беловато-голубому небу плывут пышные барашки-облака.
Автобус мягко затормозил и выпустил пассажиров на покрытый тенями тротуар. На выпирающей части здания, их встретил сероватый барельеф мечтательной дамы в древнеримской тоге, по бокам которой расположились два малыша, смотрящие на туристов из немигающих каменных глаз. Величественный вход в музей скрывается за стволами деревьев. К нему ведёт двойной лестничный пролёт, вымощенный желтоватым кирпичом. Группа иностранных гостей начала подниматься по лестнице под руководством молоденькой девушки-гида. Дамский щебет и бас мужских голосов. Двери, похожие на плитку тёмного шоколада, плавно отворились. Из холла выскользнул прохладный воздух, контрастирующий с тёплой атмосферой полудня. Два десятка человек смело хлынули в здание. Мрачный юноша, одетый в светлые джинсы и лиловую футболку, опёрся локтём на потемневшие балясины. Он хотел войти в музей последним, вовсе не из-за неприятия соприкосновения с потными телами незнакомцев. Казалось, что юноша хотел надышаться средиземноморским воздухом, которого ему не хватало в душном пространстве автобуса. Он бросил взгляд в сторону. В тени белоснежных зонтиков, рядом со старинным музеем, раскинулась джелатерия. Юноша невольно облизал губы.
- Вот бы оказаться там прямо сейчас, - он слегка улыбнулся.
Его воображение рисовало бесконечной длинные стеклянные витрины, наполненные сотнями видов джелато. Молодой человек представлял себе огромную креманку, в которой поместились бы все его виды. Он бы попробовал каждое. Может быть даже сочетал разные вкусы во рту.
- Не отставай, Егорка, - послышался звонкий голос женщины средних лет, одетой в длинное голубое платье.
Юноша обернулся и кивнул матери. Бросив последний взгляд на манящие деревянные столики, вдоль которых расставлены массивные горшки с не цветущими растениями, он вошёл внутрь. Тяжёлая дверь затворилась.
Пять дней назад Егор отмечал выпускной вместе со своим классом в одном из крупных ресторанов провинциального городка. Он расстался с чуть меньшей половиной класса, которая по окончанию седьмого года обучения устремилась в другие образовательные учреждения. Егор был бы и сам не прочь оставить школу, чтобы поступить в инженерный колледж. Вот только оба родителя категорически против. Само название “рабочая специальность” вызывает в них эмоции пренебрежения и некой брезгливости. Его отец, Валерий Федорович, работает ректором университета и жаждал видеть карьеру сына в той же стези. Он требует от Егора выбрать серьёзную профессию, в которой требуются усилия интеллекта и продвинутые социальные навыки. Его мать, Мария Петровна, мечтает увидеть в сыне врача-кардиолога. Женщина глубоко убеждена в правильности и правомочности своего желания. Егорка их единственный сын и они хотят для него только хорошего. Однако, Мария Петровна лукавит самой себе. В глубине души, она холит мысль о том, как будет удобно иметь при себе врача, как она будет хвастаться сыном перед многочисленными подружками. Егор пытался спорить, возразить, но тщетно. Тайком от родителей и при поддержке друзей, он принял решение отучиться одиннадцать классов, а затем поддаться в вольное плавание. Впереди вся жизнь, зачем её тратить на четыре или шесть лет обучения только ради того, чтобы родители наконец от него отстали. Егор считал себя достаточно взрослым и способным принимать свои решения самостоятельно, но не тут-то было. Папе и маме приспичило съездить в отпуск в Италию, дабы с размахом растратить скопленные за многие года наличные. У паренька были иные планы на лето - Егор рассчитывал устроиться на работу официанта в кафе в надежде запастись минимальными средствами к началу взрослой жизни. Чем больше он заработает, тем легче ему будет начать самостоятельную жизнь. Зарубежная поездка планировалась давно и соскочить с неё у Егора не было и единого шанса.
- Музеи, развалины и церкви - скучно, - размышлял юноша, стоя под расписным сводом потолка, украшенным молочного оттенка лепниной.
Сквозь широкие окна проникал яркий дневной свет. Он падал на антикварный орган, расположенный над входом в церковь. Высокие громоздкие картины с изображениями всемирно известных библейских сцен. Потемневшая бронзовая статуя Христа. Полированные скамьи, обращённые к светлому алтарю. Туристы, бесконечно щёлкающие на кнопки фотоаппаратов. Девушка-гид монотонно пересказывала историю церкви, которая является частью музейного комплекса.
- Тут ведут службы? - возник вопрос из толпы.
- Ничего, что мы православные? - спросил пожилой мужчина.
- Капуцины как-то связаны с настурциями? - вопросила Мария Петровна.
Болтовня туристов и ответы гида таяли в огромном помещении, разносясь эхом по его уголкам. Егор надел наушники и включил треки Led Zeppelin. Глубоко вдохнув сухой воздух, он закрыл глаза, прислонившись к одной из колонн.
- Я бы мог получить статью за оскорбления чувств верующих, - с улыбкой подумал Егор, - но я не в России.
В наушниках заиграла гитарная мелодия песни “stairway to heaven”. Юноша невольно начал притоптывать хорошо знакомый мотив. Более того, песня отлично аккомпанировала церковной остановке и едва уловимому запаху розмарина. Тычок в бок от матери напомнил ему о том, что нужно двигаться в склепы, которые будут последней локацией в этом ужасно скучном и неинтересном квесте. Егор открыл глаза и увидел перед собой недовольное лицо Марии Петровны, которая была явно раздосадована поведением сына.
- Не позорь меня, - прошептала женщина, но музыка полностью затмила её слова, от того они остались не услышанными.
- Оставь его в покое,- произнёс Валерий Федорович, - он не видит в этом месте искусства.
- Нет, он пытается нам насолить! - уверенно заявила Мария Петровна.
И он был согласен, вот только отчасти. Нынешнее поколение не понимает искусство прошлого, убеждён мужчина. Но и тут дело не в самом поколении, а в окружающем мире. Нынешний век облачён в мантию новых технологий и быстротечного развития. Как парень, держащий в руках новенький смартфон, может себе представить то, что люди веками обходились без средств связи, например. Этот кусок метала - неотъемлемая и незаменимая часть жизни, невольно стирающая связь с прошлыми временами. Гротескная архитектура, предметы обихода людей средних веков, старинные письмена, иконописные картины. Эти бесценные кусочки истории всего лишь хлам для молодых людей. Смотря на сына, Валерию Фёдорович вспомнилась фраза, неумышленно произнесённая Егором в пылу ссоры с родителем - в религии больше никто не нуждается, её время ушло!
- Он был прав, - с прискорбием подумал мужчина, - священные храмы становятся экспонатами. Молится ли кто-нибудь в этой церкви? Раздаются в ней звуки органа? Или же их заменили бездушной MP3-записью? Так оно и происходит с течением времени - будто живое подменяют на мёртвое.
- Следуйте за мной! - громко воскликнула гид.
Группа направилась в подземные склепы, идя по исписанному латынью каменному полу. Воздух становится холоднее.
Белая зала одно из склепов оказалась куда более тесной, по сравнению с зазывающей красочной картинкой туристического буклета. По ней витал тонкий запах тлена и лилий. В нишах, своды которых целиком и полностью выполнены из пожелтевших костей, лежат скелеты, одетые в тлеющие буроваты монашеские рясы. Их костлявые руки сложены в области живота, а взгляд пустых глазниц направлен в верх под острым углом.
- Четыре тысячи человеческих останков ради сомнительной мёртвой эстетики, - Егор остался в склепе трёх скелетов, тогда как остальные туристы двинулись дальше.
Он присмотрелся к одному из мёртвых монахов, рот которого был многозначительно приоткрыт. Мумия. Склепы оказались чуть более интересным местом. Юноша даже приглушил играющую в наушниках музыку.
- Оставили трупы разлагаться на 70 лет, и зачем? - задавался вопросом Егор, - чтобы на них глазели туристы спустя сотни лет?
- Memento mori, - в его голове неожиданно раздался голос Ирины Ивановны, учительницы истории, - это римское выражение ставшее крылатой фразой. Его кричали полководцам, которые вернулись с войны победителями.
- Я не хочу думать о смерти, - юноша помотал головой, чтобы выбросить из своего сознания из неоткуда возникшие слова преподавательницы.
Послышался скрежет костей, как показалось Егору. Он выключил музыку и снял наушники. Из соседнего помещения доносится голос гида. Под ногами скрипнули маленькие комочки гефсиманской земли, привезённой из далёкого ближнего востока. Запах лилий стал более интенсивным и раздражающим.
- Memento mori, - шёпотом повторяло сознание юноши.
Громкий скрип костей заставил Егора вздрогнуть от страха. Его воображение уже сумело нарисовать зрелищное падение груд костей со стен и потолка. Чувство тревоги костлявыми пальцами сомкнулось на его шее. Звук доносился откуда-то сверху. Потолок покрыт костями, выстроенными в линию, и замысловатыми прямоугольными фигурами. Казалось, что они достаточно прочно прилегают к белесым стенам. Юноша поднял голову вверх. Над ним нависал желтовато-коричневый скелет, плотно прилегающий к потолку, держащий в правой руке ржавую косу, а в левой костяные весы. Сердце забилось с бешеной скоростью.
- Оно может на меня упасть? - его внутренний голос задрожал.
Скелетная скульптура выглядела достаточно тяжёлой, для того, чтобы убить того, кто находится под ней. Егор сделал несколько шагов вперёд, не отрывая глаз от потолка, приблизившись к своего рода алтарю. Две мумии склонили головы, словно в молитве, держа скрещёнными руки перед собой. Они находились под выстроенными арками из черепов, подле которых ровными стопками стояли груды костей. Тяжёлый запах разложившихся останков, костей и лилий удушал юношу. Голова закружилась. Груды костей словно ожили и принялись танцевать вокруг него пляски мёртвых. Стараясь не потерять равновесия, Егор согнул ноги и схватился за голову. Дико вращающаяся перед его глазами карусель остановилась, а картина окружающей действительности приняла чётко очерченный облик. За спиной юноши висел плакат, содержащий в себе надписи на пяти языках.
- То, кем вы являетесь сейчас, мы были, - прошептал чей-то загробный голос, - то, кем мы являемся сейчас, вы будете...
Нечто произнесло в слух эту фразу, которую Егор прочитал входя в небольшое помещение склепа. Тогда, и вновь, по его спине пробежал холодок, а волосы на затылке словно заходили ходуном. Он мог поклясться, что чувствует на себе чьи-то взгляды. Они не те, что Егор ощущал до этого - когда директор вручал ему в руки аттестат, или когда отвечал перед всем классом. Он был другим, бездушным и безразличным, не живым и не мёртвым.
- Я должен подняться наверх, - подумал Егор, выпрямляясь.
Он хотел развернуться, но корпус не двигался, а ноги стояли как вкопанные. Будто ему не повезло попасть в аварию и переломать себе все кости, которые врачи собрали воедино, упаковав тело в плотный слой гипса. Перед глазами юноши находились три черепа. Из одного торчал крест. Пустые глазницы приобрели чёткое очертания глазных яблок. Маслянистые, поблескивающие в тусклом искусственном свете. Это были они - на него смотрели глаза черепов! Сотни глаз мёртвых людей не отрываясь смотрели на Егора.
- Мы заперты, - произнёс призрачный голос.
- Там ничего нет! - проревел другой.
- Ещё один день в вечности, - сухо сказал третий.
Мир перед глазами юноши потемнел. Он увидел абсолютную тьму, где нет места даже маленькой искорке света. Удушающая пустота, в которой витал запах лилий.
- Девять классов или одиннадцать, колледж или институт, зарубежная поездка или подработка, - Егор услышал собственный голос, - имеет ли это какое-то значение? Имеет ли значение что-либо в этой жизни?
- Перед лицом вечности ничто не имеет значения, - ответил чей-то ласковый голос.
Перед растёкшимся на земляном полу телом Егора собрались туристы. Его светлое лицо побледнело, а розоватые тонкие губы окрасились в лиловый оттенок. Гид набирала по мобильному телефону всемирно известный трёхзначный номер. Мария Петровна трясла сына за плечи, отчаянно пытаясь привести того в чувство. Валерий Федорович смотрел на него в оцепенении, держась правой рукой за сердце и жадно глотая ртом сухой воздух. Под потолком висели тысячи призрачных лиц. Костяные весы скрипнули, одна из чаш перевесила. В панике, никто не услышал тревожного звука. В воздухе стоял удушливый запах праха, тлена и лилий.
Комментарии
Отправить комментарий